Слово "фейки" используется для обозначения заведомо ложной общественно значимой информации под видом достоверных сведений. Распространение такой информации законодательно запрещено. Подробно данное понятие мы разбираем в своей публикации.

Как и в любых других случаях, связанных с исследованием продуктов речевой деятельности, по данной категории дел проводятся лингвистические экспертизы. Эксперт может иметь следующие экспертные специальности:

• 26. 1 "Исследование продуктов речевой деятельности" (в системе Минюста России)

• 12.1 "Исследование текста в целях решения вопросов смыслового понимания" (в системе МВД России). Если объектом исследования является устная речь, то сначала проводится фоноскопическая экспертиза (или назначается комплексная фоноскопическо-лингвистическая), в рамках которой устанавливается дословное содержание.

3

Эксперт устанавливает информационный статус исследуемой информации, то есть форму ее представления. Эксперт разграничивает:

1. утверждений о фактах;
2. мнения, оценки, предположения.

Юридическое значение по данной категории дел имеет только та информация, которая выражена в форме утверждений о фактах, т. е. потенциально проверяемая.

Информация, выраженная в форме мнений и оценок, имеет значение по другой категории дел, а именно по делам о дискредитации использования Вооруженных Сил Российской Федерации. 

Эксперт НЕ МОЖЕТ устанавливать:

1. заведомый характер ложной информации (т. е. умысел на распространение заведомо ложной информации, мотивы ее распространения),
2. ее соответствие или несоответствие действительности,
3. признаки ее общественной значимости.

Все это правовые категории, и если эксперт использует эти понятия в своем заключении, то он точно выходит за пределы экспертной компетенции.

Объектом исследования может быть любой текст, понимаемый максимально широко:

• устный / письменный (устная или письменная речь),
• вербальный / визуальный (текст, изображение, видеозапись и пр.),
• созданный сочетанием разных знаковых систем (креолизованный, смешанный или поликодовый, если говорить языком лингвистов).

Правоприменительная практика свидетельствует о том, что никакие жанры, стили и виды интеллектуальной деятельности не являются индульгенцией по данной категории дел. К примеру, нам известны случаи, когда использование художественной формы не являлось препятствием для "фейковых" дел.

В соответствии с методическим подходом, принятым в системе Минюста России, эксперт отвечает на вопрос: «Содержится ли в тексте информация о действиях Вооруженных Сил Российской Федерации, выраженная в форме утверждения о фактах и событиях?».

Эксперты системы МВД России отвечают на следующие вопросы:

1. "Имеются ли в тексте высказывания, содержащие утверждения о (описывается конкретное положение дел, о котором идет речь в тексте)?"
2. "Если да, то имеются ли ссылки на какой-либо источник информации о данной ситуации? О каком именно источнике информации идет речь?"

1. Выход за пределы экспертной компетенции и квалификация информации как заведомо ложной, общественно значимой, не соответствующей действительности.
2. Отсутствие описания коммуникативной ситуации, в которой была распространена спорная информация. Описание коммуникативной ситуации, помимо важного значение для собственно экспертного исследования, позволяет также суду оценить признак публичности, разграничить автора и публикатора (при репостах) и учесть прочие юридически значимые признаки.
3. Неверное определение информационного статуса распространенной информации. К примеру, в тексте содержалось предположение, оценка или мнение, а эксперт квалифицировал высказывание как утверждение о факте. Важно понимать, что квалификация информационного статуса высказываний осуществляется по совокупности лингвистических признаков, а не на основании какого-либо одного из них. Так, недостаточно повествовательного предложения для квалификации его как утверждения о факте. Или, напротив, наличие слова с оценочным значением или выражения типа "я считаю" не переводит все высказывание в разряд мнения.
4. Отсутствие описания содержания выраженной информации. Иными словами, в заключении эксперта должен быть не просто определен информационный статус высказывания (утверждение о фактах, мнение, оценка, предположение и пр.), но описано содержание утверждений о фактах. Это нужно, чтобы было понятно, какую именно информацию необходимо верифицировать (=проверять на соответствие или несоответствие действительности).

В заключениях могут быть и иные ошибки процессуального и методического характера, однако по данной категории дел именно указанные имеют принципиальное значение.

Ложную информацию, выдаваемую как правдивую, называют фейком. Fake-news, или фейковые новости, существовали, кажется, всегда, и все понимают, что такое фейк. Но на законодательном уровне понятие фейковой информации и ответственность за ее распространение были закреплены только в 2019 году

.

Какая информация признается фейком?

Cразу оговоримся, что в законодательстве отсутствует понятие “фейка”, используется понятие “заведомо недостоверная информация”.

18 марта 2019 года появились части 9 и 10 статьи 13.15 КоАП РФ, которые установили запрет на распространение в СМИ и в сети Интернет “заведомо недостоверной общественно значимой информации под видом достоверных сообщений, создавшее угрозу причинения вреда жизни и (или) здоровью граждан, имуществу, угрозу массового нарушения общественного порядка и (или) общественной безопасности либо угрозу создания помех функционированию или прекращения функционирования объектов жизнеобеспечения, транспортной или социальной инфраструктуры, кредитных организаций, объектов энергетики, промышленности или связи”.

Таким образом, фейковой признается не любая ложная информация, а только общественная значимая и заведомо недостоверная. Это означает, что человек знает, что она недостоверная, но при этом сознательно ее распространяет, выдавая как достоверную, правдивую. Важным признаком фейка является также вероятность наступления определенных негативных событий или последствий или угроза их наступления. Реальное наступление вреда не является обязательным фактором, достаточно просто гипотетической возможности. Фейковой может быть признана только фактологическая информация, которую можно проверить на достоверность, а не субъективное высказывание и не оценочное суждение. Однако на практике известны случаи, когда мнение человека признавалось фейком.

В первый год существования ответственности за распространение фейковой информации была возбуждено всего несколько административных дел. Одно из самых ярких - дело в отношении журналиста Михаила Романова, который был оштрафован на 30 тысяч рублей за публикацию о похищении и избиении научного сотрудника Северо-Восточного федерального университета Антона Аммосова. Аммосов утверждал, что из-за его комментариев в соцсетях в отношении ФСБ его якобы задержали и пытали сотрудники ФСБ. Романов высказался, что "это история про то, что каждый может попасть в жернова государственной машины" и "Большой Брат бдит, читает все комментарии на форумах...". Полиция сочла, что подобное высказывание плохо влияет на сознание людей и создает негативный образ сотрудников правоохранительных органов. Суды первой и апелляционной инстанций признали высказывания Романова фейком, и лишь в кассации он был признаны невиновным.

Ковидные фейки

Пандемия по известным причинам спровоцировала ужесточение законодательства о фейках. Это было связано с информационной волной различных данных о количестве заболевших и умерших, о состоянии дел в учреждениях здравоохранения, о принимаемых эпидемиологических мерах, об уровне обеспеченности всем необходимым медперсонала лечебных учреждений и многом другом.

Ответом на возрастающий общественный интерес и обширное распространение противоречивой информации, которую предоставляли официальные органы власти и анонимные источники, стало введение дополнительной административной ответственности (части 10.1, 10.2 и 11 статьи 13.15 КоАП РФ). Она предусматривала штрафы в бОльших суммах за возникновение более серьезных и тяжелых последствий распространения фейков.

За 2020 год было количество административных дел по фейкам исчислялось сотнями. Чаще всего штрафам подвергались обычные пользователи сети Интернет, размещающие посты на коронавирусную тему или оставляющие комментарии критического характера. Много дел было возбуждено в связи с фейковыми сообщениями о количестве умерших или заболевших в закрытых группах в мессенджерах. Шутки про коронавирус и различные теории его появления, а также прогнозы по распространению также часто становились основанием для привлечения к ответственности.

Тогда же, 1 апреля 2020 года, в Уголовном кодексе появились статьи 207.1 и 207.2, предусматривающие уголовную ответственность от штрафов до лишения свободы. Уголовное наказание может наступить в случае, если распространение фейковой информации повлекло по неосторожности причинение вреда здоровью человека, смерть и иные тяжкие последствия, или, например, если были распространены фейки об обстоятельствах, представляющих угрозу жизни и безопасности граждан.

Первое уголовное дело было возбуждено буквально через пару дней после появления соответствующих статей в УК РФ. Одним из ярких стало дело журналиста и автора одного из телеграм-каналов Александра Пичугина, который иронично отреагировал на новость о том, что верующие участвовали в богослужении в Дивеевском монастыре, несмотря на угрозу распространения коронавируса. Он написал саркастический пост о спланированной акции по заражению граждан, иносказательно критикуя богослужения в период пандемии и массовых ограничений. Сатира Пичугина была признана фейком и его приговорили к штрафу в 300 тысяч рублей.

Военные фейки

4 марта 2022 года законодательство о фейках пополнилось новой статьей 207.3 УК РФ, предусматривающей ответственность за специальный вид фейка - “публичное распространение под видом достоверных сообщений заведомо ложной информации об использовании Вооруженных Сил РФ в целях защиты интересов Российской Федерации и ее граждан, поддержания международного мира и безопасности”. Чуть позже аналогичная ответственность введена и за распространение фейков об исполнении государственными органами РФ своих полномочий за пределами России в вышеназванных целях.

Минимальное наказание по этой статье - штраф от 700 тысяч до 1.5 миллионов рублей. Максимальное - лишение свободы на срок от 10 до 15 лет.

За полгода действия статьи возбуждено 100 уголовных дел о военных фейках. По девяти уголовным делам о военных фейках суды вынесли приговоры: в двух случаях все закончилось лишением свободы (муниципальный депутат Алексей Горинов получил 7 лет колонии, Эдуард Щербаков в Тюмени - 6 месяцев колонии-поселения), два приговора с наказанием в виде исправительных работ, в двух делах присуждены штрафы в размере 1 млн и 3 млн рублей, а также есть условное лишение свободы.

Чаще всего фейковой признавали информацию об участии российских войск на территории Украины в период проведения специальной военной операции и её результатах, о бомбардировках и артиллерийских обстрелах гражданской инфраструктуры, об уничтожении городов и гражданского населения Украины, якобы полученную, как отмечают правоохранительные органы, от очевидцев с мест происходящих событий.

Распространение заведомо недостоверной общественно значимой информации под видом достоверной является также одним из оснований для внесудебной блокировки сайтов в сети Интернет по требованию Генеральной прокуратуры и на практике применяется очень часто, особенно после начала спецоперации.

Судебная экспертиза по делам о фейках

Поскольку только утверждения о фактах могут быть проверены на достоверность, а значит оцениваться на предмет фейковости, то по делам о фейках проводится лингвистическая экспертиза. В компетенцию эксперта-лингвиста входит установление того, подается ли информация как утверждение о фактах и событиях или в виде мнения.

Мнение же о факте использования Вооруженных сил РФ может являться признаком другого состава правонарушения - дискредитация Вооруженных сил РФ. 

Понятие дискредитации введено в российское законодательство 4 марта 2022 года и содержится в статьях 20.3.3 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях и 280.3. Уголовного кодекса Российской Федерации. Это понятие не имеет легального определения. Здесь же речь пойдет о судебной экспертизе, проводимой по делам о дискредитации.

По делам о дискредитации могут проводиться:

• лингвистические экспертизы и исследования (в соответствии с методическим подходом МВД России);
• комплексные психолого-лингвистические экспертизы и исследования (в соответствии с методическим подходом Минюста России).

Однако часто никакие экспертизы и исследования не проводятся вообще. Также нам доводилось видеть некие экспресс-заключения, в которых отсутствуют необходимые с точки зрения закона составляющие заключения, в том числе сведения об экспертах, содержании проведенного исследования и пр.

Для проведения лингвистической экспертизы необходимо наличие следующих экспертных специальностей:

• 12.1 "Исследование текста в целях решения вопросов смыслового понимания" либо
• 26. 1 "Исследование продуктов речевой деятельности".

Для проведения комплексной психолого-лингвистической экспертизыв системе Минюста России предусмотрены экспертные специальности:

• 26. 1 " Исследование продуктов речевой деятельности" (в системе Минюста России);
• 20.2 "Психологическое исследование информационных материалов".

Если объектом исследования является устная речь, то сначала проводится фоноскопическая экспертиза (или назначается комплексная фоноскопическо-лингвистическая или фоноскопическо-психолого-лингвистическая), в рамках которой устанавливается дословное содержание. Для проведения фоноскопической экспертизы и решения задачи установления дословного содержания необходима такая экспертная специальность, как "Исследование голоса и звучащей речи".

Сначала поясним, что существуют универсальные методики (=применимые для проведения определенного вида экспертизы по любой категории дел) и частные (=применимые для решения определенной экспертной задачи. Такие методики используются для проведения экспертизы, как правило, в рамках определенной категории дел).

По делам о дискредитации частной методики проведения лингвистической или психолого-лингвистической экспертизы не существует. Однако имеются методические или информационные письма, разработанные в рамках различных ведомств. К примеру, Методическое письмо "Об особенностях комплексных психолого-лингвистических экспертиз информационных материалов, связанных с публичной дискредитацией использования Вооруженных Сил Российской Федерации" (утв. Научно-методическим советом ФБУ РФЦСЭ при Минюсте России, Протокол №2 от 17 июня 2022 года).

При проведении экспертиз по делам о дискредитации эксперты руководствуются универсальными методиками соответствующего вида экспертизы с использованием методических или информационных писем.

Эксперты могут установить:

• предмет речи (например, использование ВС РФ, исполнение государственными органами своих полномочий за пределами страны);
• отношение к предмету речи (к примеру, наличие негативных оценок относительно цели их использования);
• коммуникативную цель (убеждение адресата в правильности такой оценки);
• наличие /отсутствие побуждения в форме призыва (например, к противодействию использования ВС РФ).

Эксперты не исследуют мотивы действий, их заведомый характер (=умысел), а также не могут осуществлять юридическую квалификацию действий.

Эксперты исследуют:

• текст, понимаемый в широком смысле. Это изображения, символы, знаки и пр., т. е. любые вербальные или иные коммуникативные феномены.Объектами исследования могут быть любые тексты - посты в соцсетях, публичные выступления, изображения и пр.
• коммуникативную ситуацию создания и функционирования такого текста.

В рамках проведения комплексной психолого-лингвистической экспертизы эксперты отвечают на следующие вопросы:

• Содержится ли в представленном материале совокупность лингвистических и психологических признаков убеждения адресата в негативном характере целей использования ВС РФ?
• Содержится ли в представленном материале совокупность лингвистических и психологических признаков побуждения (в том числе в форме призыва) к противодействию функционированию ВС РФ, действующих в целях защиты интересов РФ и ее граждан, поддержания международного мира и безопасности?
• Содержится ли в представленном материале совокупность лингвистических и психологических признаков убеждения адресата в негативном характере целей исполнения государственными органами своих полномочий?
• Содержится ли в представленном материале совокупность лингвистических и психологических признаков побуждения (в том числе в форме призыва) к противодействию исполнения государственными органами РФ своих полномочий в целях защиты интересов РФ и ее граждан, поддержания международного мира и безопасности?

Эксперт не может отвечать на вопросы о соответствии содержащихся в тексте сведений официальной позиции какого-либо государственного органа (например, Министерства обороны РФ), поскольку, во-первых, это не входит в компетенцию лингвиста, а во-вторых, вывод по такому вопросу не может иметь юридически значимых последствий. Диспозиция статьи о дискредитации (кстати, как и о фейках тоже) не включает информацию о несовпадении чьих-либо позиций и мнений.

Вопрос о том, выполнен ли текст в соответствии с речевой стратегией дискредитации, хотя и может быть разрешен лингвистом, не должен ставится на разрешение эксперта, поскольку это может ввести суд в заблуждение. Речевая стратегия дискредитации и Диагностический комплекс "убеждение в негативном характере использования целей ВС РФ (дискредитация)" не являются тождественными, синонимичными, взаимозаменяемыми понятиями.

Эксперт не может исследовать умысел и мотивы говорящего / пишущего.

• Ответы на некорректные вопросы и выход за рамки специальной компетенции. Частным случаем такой ошибки является сравнение спорных текстов с нелингвистическими источниками, принимаемыми за эталон. Например, эксперты не могут отвечать на вопрос о несоответствии содержания спорных текстов позиции Министерства обороны, МИДа и других ведомств. Это не лингвистический вопрос, и эксперт не имеет права отвечать на него. Отметим, что подобные вопросы ставятся на разрешение экспертов как по делам о фейках, так и по делам о дискредитации.
• Ориентация на собственное понимание нормы о дискредитации без учета методических рекомендаций. Это приводит к необоснованному расширению распространения нормы о дискредитации на любые формы выражения мнения относительно СВО. Частным случаем этой ошибки является проведение одного вида исследования (например, лингвистического или психологического) с использованием методических материалов, предполагающих комплексный подход. Другой случай - неполное совпадение диагностических признаков. Анализируя экспертизы на соответствие методическим рекомендациям, мы часто видим, что эксперт делает положительный вывод на основании, к примеру, негативной оценки цели использования ВС РФ. Однако этого недостаточно для положительного вывода. Это только один из совокупности признаков, содержащихся в диагностических комплексах по данной категории дел. И это значит, что вывод должен быть отрицательным.
• Неверное определение предмета речи. Например, неверно отождествлять информацию о способе, оценке использования ВС РФ и целях их использования. В связи с этим оценка использования (военные действия) может быть высказана, и это не является информацией о целях использования ВС РФ. При таком методическом подходе высказывания "Нет войне!" не содержат признаков дискредитации, поскольку признаком состава правонарушения является убеждение адресата в негативных целях, а не способах и оценках использования ВС РФ.
• Отождествление выражения мнения и убеждения. Убеждение, в отличие от выражения мнения, представляет собой целенаправленную деятельность, а не носит спонтанный характер.

В экспертных заключениях встречаются и иные недочеты, однако приведенный перечень содержит наиболее частые, типичные и релевантные для данной категории дел ошибки.

Понятие дискредитации в законодательстве

Итак, дискредитация. Официально - «публичные действия, направленные на дискредитацию использования Вооруженных Сил Российской Федерации в целях защиты интересов Российской Федерации и ее граждан, поддержания международного мира и безопасности».

Ответственность за дискредитацию введена статьями 20.3.3 КоАП и статьей 280.3 УК РФ. Статья УК РФ применяется, если действия по дискредитации совершены лицом, которое в течение года уже привлекалось по соответствующей административной статье. Административная ответственность предусмотрена в виде административного штрафа в размере от 30 тыс. до 1 млн. рублей. Уголовное наказание начинается со штрафа в размере от 100 тыс. рублей и может достигать 5 лет лишения свободы.

Понятие дискредитации появилось в используемом значении в законодательстве впервые и ничего подобного, с чем можно было бы провести аналогии, ранее не было. Наверное, можно было бы вспомнить Федеральный закон №135-ФЗ "О защите конкуренции" и его ст. 14.1 "Запрет на недобросовестную конкуренцию путем дискредитации", что делают некоторые юристы, однако в нем представлено легальное определение дискредитации как "ложных, неточных или искаженных сведений".

Очевидно, что это совершенно не та ситуация, которая предусмотрена ст. 20.3.3 КоАП РФ и 280.3 УК РФ. А распространение «ложных, неточных или искаженных сведений», именуемых заведомо недостоверной общественно значимой информацией, запрещено иными законодательными нормами - о фейках. Следовательно, в новых нормах закона использовано иное понятие дискредитации, отличное от имевшегося ранее. Правилами юридической техники - мягко говоря - это не приветствуется, тем не менее в законе присутствует. Как говорится, dura lex, sed lex.

Каких-либо четких легальных критериев, по которым можно было бы дифференцировать дискредитацию и смежные явления, в законе и правоприменительной практике нет. Иными словами, объем законодательного понятия характеризуется неопределенностью и оценочностью, что создает предпосылки для его расширительного и неоднозначного толкования. Это мы и наблюдаем в правоприменительной и – скажем честно – в экспертной практике.

Значение слова "дискредитация" в русском языке

В соответствии с правилами юридической техники при отсутствии легального определения опираемся на значение слова в языке: дискредитация - "Подрыв доверия к кому-, чему-либо, умаление авторитета, значения кого-, чего-либо" [Словарь русского языка: В 4-х т. / РАН, Ин-т лингвистич. исследований; Под ред. А. П. Евгеньевой]. На первый взгляд, приведенное лексическое значение свидетельствует о том, что под данное определение может подпадать практически любое действие, которое интерпретируется как содержащее негативную информацию о предмете речи.

Приведем словарное значение однокоренного глагола: дискредитировать – «Своими неуместными или неправильными действиями или высказываниями А3 лицо А1 вызывает недоверие к лицу А2 у людей А4» [Активный словарь русского языка / Отв. ред. Ю.Д. Апресян. – Т.3].

Словарное значение позволяет констатировать наличие 3 условных субъектов в действии, обозначенном глаголом «дискредитировать»:

• субъект дискредитирующих действий,
• дискредитируемый субъект,
• субъект, на подрыв доверия которого направлены дискредитирующие действия.

Данные значения дают возможность, на наш взгляд, ввести хотя бы минимальное ограничение в толкование понятия «дискредитация».

Критерии дискредитации

Совокупность признаков, извлекаемых из приведенного определения, а также контекста (=собственно нормы закона), позволяет определить некоторые ориентиры. На основании приведенного определения и нормы закона выделим признаки "дискредитирующих действий":

• Действия должны быть публичными, при этом это могут быть любые коммуникативные действия, т.е. форма выражения не ограничивается. Отметим, что в современной правоприменительной практике фигурируют статьи СМИ, посты, опросы и комментарии в соцсетях, пересылки сообщений в мессенджерах, пикеты с антивоенными плакатами (и - даже – с романом Льва Толстого «Война и мир»), граффити, изображения, видео- и аудиозаписи, креатив с неофициальными символами СВО, надписи на всевозможных поверхностях (в том числе на снегу, на рюкзаке и пр.), перформансы в виде «лежания в мешке сине-желтого цвета» и др. формы проявления гражданского активизма.
• Содержанием действий является:Действия должны быть направлены на подрыв доверия, на умаление авторитета. С нашей точки зрения, это означает, что недостаточно просто выразить негативное мнение по поводу использования ВС РФ. Необходимо, чтобы целью данных действий был подрыв доверия к использованию ВС РФ у адресата. Подрыв доверия и умаление авторитета происходит не просто посредством демонстрации собственного мнения относительно целей использования ВС РФ, но и убеждением другого лица – адресата коммуникативного действия – в правильности этого мнения. Иными словами, дискредитации нет без другого лица, без адресата, которого хотят убедить в правильности собственного – негативного – мнения о целях использования ВС РФ. Дискредитация, или умаление авторитета, осуществляется не просто высказыванием типа ‘N – плохой’, но и аргументацией данного тезиса ‘его цели не соответствуют декларируемым’. Общее содержание дискредитирующего речевого акта можно выразить следующей семантической формулой: ‘Я считаю, что цели использования ВС РФ не соответствуют декларируемым, и хочу убедить тебя в этом’. Таким образом, для применения нормы о дискредитации необходима попытка убедить в правильности своего мнения другое лицо и тем самым совершить действия, направленные на дискредитацию.
  • негативная оценка целей использования ВС РФ;
  • призывы к воспрепятствованию использования ВС РФ в указанных целях;
  • негативная оценка целей исполнения государственными органами своих полномочий за пределами территории РФ.
  Цели использования ВС РФ при совершении "дискредитирующих действий" оцениваются как отличные от защиты интересов РФ и ее граждан, поддержания международного мира и безопасности.

Такое понимание нормы о дискредитации, как мы полагаем, соотносится и с нормой закона, и с значением слова «дискредитация» в языке, и с данными Минюстом РФ разъяснениями по проведению комплексных психолого-лингвистических экспертиз информационных материалов, связанных с публичной дискредитацией использования ВС РФ.

И такое понимание позволяет, на наш взгляд, хотя бы в какой-то мере ограничить расширительное толкование нормы и исключить из правоприменительной практики ситуации, когда в протоколах и судебных решениях фигурирует что-то типа «стоял с плакатом «Миру-мир», тем самым дискредитировал».